IНТЭP'ЕРВ'Ю

Пятнадцать лет назад белорусских дизайнеров интерьера можно было сосчитать по пальцам, они были узнаваемы, стиль каждого был уникален, а лучшей рекламой была рекомендация из уст в уста. Интерьеры, созданные ими в 90-е и 00-е, стали классикой белорусской школы дизайна. Начиная со второго десятилетия ХХI века, ситуация на рынке искусства создания интерьера кардинальным образом изменилась. Если до начала века основной школой специалистов была Академия искусств и Политехнический университет, то к концу нулевых кафедры дизайна открылись во многих других вузах, в том числе и в БГУ.  Заработали профильные курсы.

 

Профессия дизайнера стала широко востребованной, а проходные баллы на специальность вскочили до небес. Количество специалистов в этой области стало расти в геометрической прогрессии.

 

Как найти того самого своего дизайнера, который поможет создать именно вашу среду обитания?

Чем отличается белорусский дизайн?

Кто эти люди, которые посредством своей профессии ежедневно влияют на вашу жизнь и жизнь ваших детей, формируют вкусы и предпочтения, управляют настроением и пишут сценарии семейных завтраков, ужинов и дружеских посиделок?

В поисках ответов на эти вопросы мы решили создать проект «Iнтэр’ерв’ю».

 

Автор проекта - Ирина Лозовская.
Название - Юлия Ляшкевич.
Автор обложки, верстка - Анастасия Крючкова.
Продвижение - Лилия Матяш.

 

Сегодня наш гость – дизайнер Максим Кривёнок.

 

Максим Кривёнок. 

 

 

«Iнтэр'ерв'ю» с архитектором, дизайнером Максимом Кривёнком (maksim_arch). 

 

Максим Кривёнок вырос в творческой семье, которая определила его ценности, убеждения и профессиональный выбор. Папа - дизайнер интерьеров, мама - модельер. Мама учила мальчика рисовать, папа вдохновлял своим примером, а его рабочие чертежи буквально завораживали Максима. После 8-го класса идея будущего была связана либо с архитектурой, либо с промышленным дизайном. Последний казался привлекательным, но промышленность была на спаде, и эта перспектива выглядела туманной. Архитектура же казалась вечно актуальной. Так, после профильного лицея, Максим Кривёнок стал студентом БНТУ.

 

 

CDC: Во время учебы в архитектуре, что Вас привлекало больше всего?

 

Максим: Особое влияние на меня оказали открытые лекции Георгия Заборского, некоторых ребят со старших курсов, их рассказы о принципах и теории современной архитектуры, концепциях, формообразовании. Многие из них сегодня работают за рубежом.

 

 

Тогда меня больше всего интересовала экологичная архитектура, хай-тек и контекстная архитектура. Контекстная подразумевает, что мы внимательно, вдумчиво смотрим на место, его историю. Потом, на практике оказалось, что это никому особо и не нужно. Никто не понимает, зачем это. Последним экспериментом в стиле эко хай-тек стал мой дипломный проект, который я делал на территории возле заказника Лебяжий. Он был опубликован в журнале «Архитектура и строительство». Статью для журнала мы писали с руководителем диплома Георгием Георгиевичем Баранцом. Мы с ним очень хорошо сработались.

 

 

Тема природы меня всегда очень интересовала, с детства любил ходить в походы, гулять по лесу, тонко чувствовал природу. Этот интерес проявился в успехах в биологии.  В 9-10 классах я участвовал в городской олимпиаде по биологии и два раза подряд занимал второе место. Учителя советовали идти в медицину. Мне этого не хотелось, мне другое было интересно. Да и химию не любил.

 

 

Но всё это пригодилось. Понимание природы, человека играет огромную роль в архитектуре, начиная от самого простого - эргономики, процессов жизнедеятельности, до выбора материалов и создания экосистем поселений. Конечно, хотелось бы больше работать в этой сфере, но до нас волна интереса к эко-архитектуре пока не дошла.

 

 

CDC: Как сложилась Ваша профессиональная судьба после окончания БНТУ?

 

Максим: По окончании БНТУ все искали место куда и как идти работать. Мне категорически не хотелось в государственные компании. По рассказам коллег молодые архитекторы исполняли разрозненные куски задач и не формировали видения процесса проектирования. Мне хотелось найти частную компанию и делать, пускай небольшие, но цельные проекты. Больше работал инженером проектировщиком чем архитектором. Инженеры ПГС научили оформлять чертежи четко, понятно, последовательно, все структурировать.  Это была хорошая школа, потому что в университете больше учили делать планировки, выразительные композиции и красивую «отмывку». А как сделать практично, дать всю информацию, чтобы сметчик просчитал реализацию, чтобы вышла инструкция для строителей, нас не сильно учили. Рассчитывая и проектируя конструкции, приходилось дополнительно разбираться во многих вещах.

 

 

Когда фирма стала испытывать трудности с заказами, и я перераспределился в реставрацию - ООО «ЦРИКЛиТ». Работа совпала с моим интересом к истории архитектуры. Многие сегодня категорически не признают классику, лепнину и считают все это должно остаться в истории. Я считаю, классика актуальна и сейчас, но нужно учитывать уместность, бюджет и хорошо знать принципы её построения.

 

Через два года я ушел в частную компанию «Дивид-строй» (divid.by), которая специализируется на проектировании и строительстве частных домов. Тогда это была молодая компания и я внес свой вклад в ее развитие. Делали архитектуру, постепенно уровень проектов поднялся от простых до премиальных.

 

В какой-то период перешел в стартап «Тамаго» (tamago.life) по созданию и производству арочных деревянных домов. До сих пор есть следы в Instagram того, что мы сделали. В тот период повезло поработать со Львом Ивановичем Агибаловым (levagibalov). Я много чего подсмотрел и многому научился у него. Конечно, он был маэстро! Потрясающий человек! Он был профессионалом такого уровня, к которому нужно стремиться. Он работал больше как дизайнер, но обладал универсальными энциклопедическими знаниями. Он понимал, что для того, чтобы что-то уникальное сделать, нужно наладить производственный процесс. А стройка делается наоборот. Берем уголки такие, доски такие и из них собираем что-то такое эдакое. И Лев Иванович успешно придумывал как из ничего, каких-то разрозненных частей, собрать и сделать что-то, что будет как-то по-особенному смотреться.

 

Это довольно разные процессы в промдизайне и в архитектуре. Мне интересно и то и другое: и собирать строение из того, что есть, и наоборот, влиять на создание новых технологий и методов, исходя из поставленной задачи.  В архитектуре это тоже возможно, но на планете только единицы способны обозначить точку, к которой нужно двигаться, а потом десятилетиями строительные технологии догоняют это направление.

 

 

CDC: Ваши дома кажутся очень пластичными, таким образом вписанными в ландшафт, что кажется, находились там всегда. Как Вам это удается?

 

Максим: Когда я изучал тему контекстной архитектуры, я понял, что в первую очередь это вписывание в ситуацию, которая есть на участке. А когда проектируется частный дом, то это, как правило, среда с каким-то кусочком природы. И для меня ценность заключается в том, чтобы максимально сохранить ее. В этом смысле мне всегда нравилась литовская архитектура. Еще советские проекты они умели вписывать в существующие ландшафты.

 

 

Нужно учитывать такую человеческую особенность, как генетическая память. Сейчас даже сформировалась новая наука — психогеография, которая изучает, как ландшафты влияют на человека, на его восприятие и оказывается, что все, что нам нравится, основано на древней истории эволюции человечества. Все, что нам красиво — красиво не случайно.  До последнего времени люди особенно не задумывались над этим, строили, как чувствовали, как удобно человеку, традиционно. И тем самым опирались на инстинкт красоты.

 

А сейчас мы живем в очень технологичной среде. Промышленный век во главу угла поставил машины и механизмы, они стали определять, как строить. Нас всех засунули в индустриальные коробочки, что привело к тому, что у людей исказилось восприятие естественной среды. У архитекторов и дизайнеров, кстати, тоже. Из-за нынешнего объема визуальной техногенной информации произошел слом архетипов. Именно поэтому мне в противовес хочется создавать такую среду, которая максимально приближена к естественной природе, чтобы и человека гармонизировать самого по себе и в эту среду вписаться. Поэтому, когда размышляешь над этими вопросами, возникает понимание как сделать правильно.  Тем временем многие коллеги применяют броские, цепляющие глаз элементы, которые носят формальный характер. А в природе это, наоборот, означает знак тревоги, знак опасности, что-то не так. В природе нет идеальных прямоугольников, гладких форм.

 

 

Геометрия параллелепипедов выгодна и облегчает строительные процессы. Но сделать настоящий, чистый, математический минимализм стоит больших трудов и является очень дорогим удовольствием.  Я понимаю концепцию минимализма несколько иначе: в психике человека заложено понимание координат верх, низ, лево, право.  Это глубинные вещи. Прямоугольный минимализм — это метафора внутренней математики человеческого сознания. Проблема в том, что это не природная математика. В живой природе всё, наоборот, основано на плавных линиях, фрактальной геометрии. Поэтому нужно стараться объединить минимализм и фрактальность за счёт сочетания материалов, масштабов, форм. Хоть как-то проследить взаимосвязь. Этому нужно учиться. И это хорошо получается у тех, кто долго поработал. В работах начинающих, как правило, многое режет глаз. Сразу видишь, где и что нужно причесать, настроить, аккуратнее наладить все связи. Это нужно прожить, прочувствовать, наделать ошибок и тогда начнёшь воспринимать все по-другому.

 

 

Когда я работал в «Тамаго» (tamago.life), понял, что прямоугольная популярность базируется, не в последнюю очередь, на форме подачи проекта. Мы видим его на прямоугольной картинке в журнале или на прямоугольном экране компьютера. И в прямоугольном кадре естественно хорошо смотрятся прямоугольные формы, прямоугольные фасады. И кажется, что это само по себе естественно.

 

 

Но человек живет и воспринимает всё в пространстве, в разных ракурсах, в движениях, изменяющихся во времени. Солнце движется по сложным траекториям, ветер все время по- разному дует. Поэтому, когда пытаешься сделать в кадре красиво, чтобы рендер красиво смотрелся, ты начинаешь обманывать естественное, природное пространство, которое есть. И то, что смотрится хорошо на визуализации, по факту может быть неприятным и наоборот.  Смотришь хорошие проекты, сначала думаешь: ну так, ни о чём. А потом начинаешь вникать и понимаешь какая здесь гармония, какая пластика, какой баланс элементов сделан, насколько конструкция сама работает на выразительные эффекты и формируется другое ощущение. Но это можно продать тому, кто уже понимает. Кто уже шишки набил на популярных решениях и хочет чего-то настоящего и более душевного.

 

 

CDC: На что нужно обращать внимание при выборе дома мечты?

 

Максим: Нужно обращать внимание на свои ощущения. У разных людей в силу разности опыта они разные. И осознанно относиться к вопросу выбора идеи, вернее, даже не идеи, а ценности. На разных этапах жизненного пути людям бывает важно разное. Приведу такой пример. Приходили к нам когда-то заказчики с запросом на дом в стиле шале. Мы посмотрели, что на их участке шале совсем никак не вписывается, предложили что-то вроде барнхауса с натуральными материалами: дерево, стекло, облицовка сланцем, чтобы посовременнее, но отчасти, где-то перекликается с духом шале. Завершили с ними проектные отношения. А через два года они с другими архитекторами спроектировали и уже строили совершенно модернистский дом с плоскими крышами, динамично повернутый под углом к участку. То есть за два года люди прошли эволюцию своих предпочтений от традиционного шале до современного модернизма, достаточно минималистичного и смелого.  

 

Процесс проектирования сам по себе заставляет человека задумываться и, если время не торопит и есть где жить и позволяет бюджет, то и правда стоит долго к этому подходить, думать, два года уделить поиску концепции. С одними попробовать, с другими, с третьими - пока не найдешь свою волну - и тогда можно прийти к какому-то пониманию того, что именно тебе близко.

 

Мне близок простой минимализм, в том смысле, что не хочется визуально перегружать пространство, хочется, чтобы оно оставалось свободным, был воздух. Архитекторы вообще любят пустоту, чтобы было пространство для мысли. Кому-то эта пустота очень важна, и они выбирают офисы на самом верху небоскребов, чтобы видеть только небо. Кто-то выбирает построить дом просто на хуторе, чтобы кругом поле, лес и свобода. Внутри в дизайне это тоже можно попробовать повторить: отказаться от лишних текстур, декоративных объектов, материалов, но при этом создать гармонию простых и приятных на ощупь предметов.

 

 

А кому-то важно, чтобы были эмоции, что-то значимое, чтобы в каждом уголочке дома был свой рассказ, воспоминание, значения, символы. Таким людям нужно жить в визуально обогащенной среде.  

 

Кто-то со своими мыслями может жить в визуальной пустоте, а кому-то нужно быть в центре исторического города, где все кипит, где происходили разные события, где он знает, где и какие мемориальные таблички посвящены изобретателям, ученым, философам. Здесь их следы, камни, которые тоже говорят обо всех наслоениях и являются информацией наследия. Естественно, что такие люди предпочитают исторические стили или эклектику.

 

 

Нужно понимать, к чему ты сам стремишься и для чего это нужно. И конечно понимать какие-то конфликты: хочется антикварный столик, а в семье маленькие дети, которые нечаянно раскрасят и разобьют все что угодно. Поэтому работая со специалистами нужно понимать и находить какой-то баланс. Кроме того, в семье бывают люди с разными темпераментами, интересами и это тоже требует находить какие-то компромиссы либо зонировать какие-то фрагменты. При этом создавать целостные пространства, которые всем понравятся. Это непростая, длительная работа. Оценивая свои запросы, можно понять, к кому идти.

 

 

Есть более или менее унифицированная архитектура, стандартная, когда смотришь портфолио архитектора или дизайнера и все такое похожее. Если нравится, устраивает, то можно идти на проверенные решения.  Если чувствуешь, что что-то не то, слишком как у всех, всю жизнь думал по-другому, иначе подходил к жизненным вопросам, то естественно нужно что-то индивидуальное. Тогда уже сложнее искать профессионала, с которым разговариваешь на одном языке и имеешь общие ценности. Коммерция заставляет специалистов не слушать, а говорить: я работаю в таком стиле, я к нему привык и эффективно делаю проекты в таком стиле. Не нравится — ищи еще кого-нибудь. А специалист, который внимательно выслушает, поймет, чего на самом деле хочет клиент, и при этом сможет все профессионально реализовать, - это уже класс. Таких людей не так много. Такими специалистами становятся к 50-ти годам.

 

 

CDC: Что для Вас важно, какие ценности являются основными?

 

Максим: Чуть подробнее про это есть в моем телеграмм-канале «Мысли об архитектуре» https://t.me/mysliobarhitekture . Но основное, самое главное в мире - это семья, которая является основой нашей цивилизации. Она, конечно, претерпела изменения в течении последних 200 лет, а до этого оставалась более-менее постоянной. Сегодня перед нами много глобальных вопросов: насколько семья нужна, может, как когда-то коммунисты предлагали, всё сделать общим, кто первый поймал ребенка, тот первым и подзатыльников надавал. Это уже не по-человечески. Мы всё же выросли, возвращаясь к психогеографии, биологии, истории, в определенных условиях.  Мы существа социальные, всегда есть какой-то коллектив. И минимальный коллектив, где человек взаимодействует с другими — это семья.

 

Необходимо сохранять гармоничные и комфортные отношения в семье. Важная задача вырастить детей так, чтобы передать им свои знания, опыт, научить их жить в мире, справляться с трудностями. Для воспитания нужны определенные условия, тренировки и так далее. Многое дает школа. Но дом - это то место, где и взрослый, и ребенок понимают, что здесь безопасно, здесь выслушают, помогут, подскажут. И для того, чтобы этот дом был именно таким местом, его нужно создавать по таким принципам. Это упускает промышленная архитектура в угоду технологичности, простоте и скорости.  Про это хорошо, я считаю, написано в книге 70-х годов, Кристофера Александера «Язык шаблонов». Автор критикует архитектуру модернизма, её бесчеловечность, ссылаясь на исследования психологов и социологов, которые утверждают, что чем выше этаж, тем выше риск суицида и т.д. Местами автор перебарщивает, нужно включать здравый смысл, но закладывает важные идеи и обращает внимание на то, что мы впускаем из вида, поскольку выросли в такой среде.

 

 

Соответственно, структура дома, когда ты начинаешь думать про здоровые отношения, про комфорт, безопасность, должна учитывать статус родителей, их авторитет для детей. Я писал, что статус семьи, её иерархия как-то функционально, интуитивно должны подчеркиваться, как всегда было у наших предков. При этом нужно понимать, что эта иерархия всегда гибкая. Когда дети растут, они проходят разные этапы взросления, подростками они уже конкурируют с родителями и им обязательно становится нужным отстаивать свое пространство, свои интересы, поэтому у них должно быть свое место, где они могут уединиться, подумать, увлечься своим хобби. И основной паре естественно нужно свое место. У мужа, у жены также есть свои интересы, поэтому я считаю, что гармоничные отношения в семье позволяют быть успешнее и счастливее обоим родителям и детям в дальнейшем.

 

 

CDC: Как Вы оцениваете современную коттеджную застройку?

 

Максим: поскольку все это росло снизу и каждый строился, как понимал, результат получился: кто во что горазд. В итоге, даже дорогие районы возле Библиотеки или в районе Дроздов не имеют общей концепции. Только недавно стали появляться коттеджные поселки, которые концептуально сформированы застройщиками. Тут я считаю очень важным влияние компании А -100 @a100development, которая первой показала, что можно строить осмысленно, в одном ценностном направлении. Когда на четвёртом курсе я по обмену работал в Польше, мне показали дорогой коттеджный посёлок, где все дома одинаковые: двускатные крыши и одинаковые фасады. Нам же казалось, что если у тебя есть деньги, то надо построить что-то исключительно индивидуальное. А у них это вызывало непонимание. Зачем? Наоборот, профессионалы создали среду, где продуман каждый уголок, где улицы изгибаются в красивый силуэт, в каждом доме продуман въезд, оптимально поставлены мусорные контейнеры, счетчики, проложены дорожки. Все продумано в комплексе и есть понимание, что это целостная среда. Из окна ты видишь то, что тебе близко. И сама среда поселка становится ценностью. Я думаю, что процесс идет и всё постепенно станет на свои места.

 

В целом нужно помнить, что общество сейчас настроено на красивую картинку, благодаря технологиям, инстаграму, интернету и т.д.  Мы через глаза потребляем информацию, и еще быстрее бежим, чтобы заработать деньги на красивую картинку. И не успеваем подумать, что мы делаем и зачем это хотим. Не успел подумать, а уже купил и потом только понял, что мне не нужна эта вычурная штука, я не хочу ее видеть у себя в доме каждый день. И начинается отторжение, приходит ощущение, что дизайн - это обман, архитектура - обман. Приходит разочарование, понимание, что это не является ценностью.

 

 

А чего бы хотелось на самом деле? Я смотрю на красивые, огороженные забором поселки на фоне леса и старой застройки. И мне хочется, чтобы жизнь была более открытой, чтобы в ней не было оснований для страхов, что кто-то посторонний причинит тебе вред из зависти. Чтобы не было причин чего-то опасаться и ставить заборы.

 

Есть вещи более важные чем архитектура и дизайн, вещи ради которых стоит жить и стоит работать, чтобы изменить наш мир к лучшему. Архитектура конечно влияет на этот процесс, но это один из самых слабых инструментов, которые для этого есть. Промышленный и интерьерный дизайн, пожалуй, будут посильнее.

← вернуться назад