IНТЭP'ЕРВ'Ю

Пятнадцать лет назад белорусских дизайнеров интерьера можно было сосчитать по пальцам, они были узнаваемы, стиль каждого был уникален, а лучшей рекламой была рекомендация из уст в уста. Интерьеры, созданные ими в 90-е и 00-е, стали классикой белорусской школы дизайна. Начиная со второго десятилетия ХХI века, ситуация на рынке искусства создания интерьера кардинальным образом изменилась. Если до начала века основной школой специалистов была Академия искусств и Политехнический университет, то к концу нулевых кафедры дизайна открылись во многих других вузах, в том числе и в БГУ.  Заработали профильные курсы.

 

Профессия дизайнера стала широко востребованной, а проходные баллы на специальность вскочили до небес. Количество специалистов в этой области стало расти в геометрической прогрессии.

 

Как найти того самого своего дизайнера, который поможет создать именно вашу среду обитания?

Чем отличается белорусский дизайн?

Кто эти люди, которые посредством своей профессии ежедневно влияют на вашу жизнь и жизнь ваших детей, формируют вкусы и предпочтения, управляют настроением и пишут сценарии семейных завтраков, ужинов и дружеских посиделок?

В поисках ответов на эти вопросы мы решили создать проект «Iнтэр’ерв’ю».

 

Автор проекта - Ирина Лозовская.
Название - Юлия Ляшкевич.
Автор обложки, верстка - Анастасия Крючкова.
Продвижение - Лилия Матяш.

 

Сегодня наш гость – дизайнер Ирина Налимова.

 

Имя Ирины Налимовой (irina.design.interior) тесно связано не только с проектированием частных интерьеров, но и с историей возникновения и развития клубной и ресторанной истории Минска.

 

Гранд Кафе, Ньюс Кафе, Бистро де Люкс, клуб Бронкс… Каждый из созданных ею объектов становился культовым.

 

Сегодня Ирина живет в Таллине и создает среду обитания для других людей.

 

CDC: Ирина, каким был Ваш путь в профессию?

 

Ирина: Наверное, сейчас, после 50, понимаешь, что это всё закономерно, а не случайно. Но в молодости казалось, что это просто поиски себя. Так случилось, что рисовать я начала в 3 года. Мои исключительные родители заметили это и отправили заниматься к нашему соседу по дому, известному художнику-монументалисту Юрию Королевичу. Я начала всерьёз заниматься рисованием. Потом была изостудия в Доме Пионеров, была художественная школа на Володарского, где мне очень нравилось учиться. Я до сих пор считаю, что все мои знания по истории искусств именно из художественной школы, даже не из Академии, даже не из Глебовки, а художественное училище им. Глебова на тот момент давало очень мощное художественное образование. Чем мы только не занимались, изучали науку о шрифтах, проявляли пленки на фотоделе, пробовали разные древние техники живописи, по выходным ездили на этюды, по будням вечером делали наброски, учились «на разрыв аорты»!

 

Затем была Текстильная Академия, кафедра дизайна, где мы изучали историю костюма, моделирование, технологии. При том что поступать я хотела на специальность художника-иллюстратора и поступала в московский ВУЗ, но не прошла по конкурсу. Я по-прежнему упорно училась, вышла замуж, родила сына, уже после окончания несколько раз участвовала в конкурсах «Белая амфора», получала призы, один из них вручал Александр Васильев, так мы познакомились и подружились.

 

У меня были пробы пера в совершенно разных областях искусства. Я на этом настаиваю, потому что то, чем я занимаюсь, в итоге выросло из всего моего предыдущего творческого опыта. И мои клиенты, которые чаще всего становятся близкими приятелями, всегда отмечают: «Ира, ты же художник, то есть ты даже не архитектурный дизайнер, ты именно художник в том, как ты работаешь, и в том, что ты делаешь». Мне кажется, это основное. На самом деле.

 

И то, что я пришла к интерьерам, тоже закономерно, потому что для меня это была еще одна неизвестная, не изученная, захватывающая область, в которой мне хотелось себя попробовать. В начале нулевых это очень резко стало модно. Хотя еще в 90-х у нас не было даже понятия “дизайн”, а то, что имело к нему отношение, называлось “техническая эстетика”. У моих родителей были стопки одноименного журнала “Техническая эстетика”, который я очень любила.  

 

Соответственно, когда всё это стало приобретать некие формы, когда люди осознали, что оказывается можно красиво обустроить своё жильё или парикмахерскую или магазин, а частные магазины и парикмахерские стали появляться у нас только в 90-е, возник спрос как на услугу, так и на искусство декорирования в целом. Это была совершенно новая возможность что-то делать, совершенно новый для нас вид творчества. Как - мы не знали, мы учились на практике. Вселенная помогла, наверное. Так случилось, что сначала я сделала квартиру брату, потом в Минске появился мой магазин стритовой одежды “Бункер”, я сделала для него интерьер. Все это как-то само собой переливалось из одного в другое, и я влилась в интерьер естественным образом.

 

CDC: Трудно было справляться с новым видом деятельности?

 

Ирина: По началу, конечно, делала массу ошибок, чувствовала себя абсолютно неуверенно и поэтому искала общения с более серьезными коллегами, а именно с архитекторами, не с дизайнерами. Для меня это было самое мощное и самое интересное путешествие.

 

Потом ещё было короткое обучение в Милане, потому что уже тогда мне очень нравилась итальянская культура и итальянский язык, который я выучила достаточно быстро. На хорошей базе французского я сумела овладеть достаточным для получения знаний уровнем итальянского.

 

CDC: 90-е стереотипно воспринимаются как проблемные, бедные годы, а дизайн интерьера связан с бюджетами, порой внушительными. Это был хороший заработок?

 

Ирина: Не будем скрывать, в этой области действительно можно было заработать. И заработать намного больше, чем в других сферах. Я иллюстрировала книги для издательства “Мэта”, это было очень долго, мучительно и не очень хорошо оплачиваемо. Шила коллекции, и шила для определённого круга своих знакомых, которые, кстати, стали пожизненными моими подругами, но это был очень тяжёлый и всё-таки низко оплачиваемый труд. А интерьеры - это было другое. И это очень хорошо мотивировало повышать свои навыки и знания именно в этой области. Я думаю, что очень многие ушли в интерьеры, потому что это была реальная возможность зарабатывать.

 

Как-то так все сложилось закономерно для такого крайне любопытного, страстного и открытого ко всему новому человека, как я.

 

CDC: Какой первый крупный объект Вы сделали?

 

Ирина: Это был клуб «Бронкс». Мой первый серьезный общественный интерьер. И он случился на старте карьеры. Это было очень страшно, и поэтому не я, а Вадим тогда принял решение пригласить архитекторов для решения конструкторских задач. Я разрабатывала дизайн, опираясь на твердое и надежное плечо.

 

Очень интересно было работать в такой команде. Я бесконечно в этом варилась, каждый день бывала на стройке, каждый день что-то искала, куда-то ездила, постоянно жила этой историей.

 

Мне нужно было ответить на вопрос: что это за место, где люди встречаются, общаются,  получают  удовольствие, играют в бильярд, слушают музыку. Место собственно connecting people. Везде, где я бывала, я наблюдала за тем как сделаны рестораны, бары, клубы, какие составляющие, почему людям нравится это. Вот поэтому клуб “Бронкс” стал большим собранием различных реплик. Не могу сказать, что я была супер creator, это были мои наблюдения в Лондоне, в Париже, в Америке, наблюдения за историей дизайна, историей интерьера подобных проектов и какие-то находки, которые я вставляла в этот интерьер. Я собрала у минских старьевщиков  винтажную мебель,  я нашла у них прекрасные гнутые стулья и диваны «Thonet» прошлого века, и обтянула ее могилевской плащевкой с камуфляжным рисунком. Мне казалось, что это очень инновационно, действительно в этом был какой-то дух. Но больше всего захватывал сам процесс. И, действительно, появление этого места в Минске буквально взорвало светскую жизнь города.

 

CDC: Как Вы выбираете концепцию будущего объекта через людей или через пространство?

 

Ирина: Я не могу похвастаться тем, что я прямо сразу чувствую заказчика. Пространство для меня первично, его форма, высота потолков, свет, объем. А потом начинается самый магический этап проекта, когда человек и пространство становятся для меня единым целым и вдохновением, потому что каждый заказчик это отдельная вселенная.

 

Сейчас я делаю ресторан в Бельгии, в Брюгге. Это самое сердце старого города, историческое здание с огромными окнами, угловое, очень традиционной для старой бельгийской архитектуры формы, со второго этажа открывается невероятный вид на город, исследую пространство и в голове каким-то непонятным образом возникают идеи. Именно от этого первоначально отталкиваешься.

 

Потом ты слушаешь заказчиков, выдаешь им техническое задание, они его аккуратно заполняют, ты слушаешь их дальше, разбираешься сначала с более глобальными вопросами, с техническими вопросами: «а как это работает?», «как это работает как бизнес?», «а какая тут логистика?», «а что куда приходит?», «а что куда кладется?», «а почему это вот так?», «а как это вечером убирается?», «а как это утром открывается?» И т.д. Обо всём этом нужно думать уже на старте, какого уровня это заведение, это ресторан или просто бистро, пиццерия, какие люди сюда приходят?  То есть дальше ты уже вникаешь в конкретные вещи, но первоначально это образ, который даёт тебе пространство.

 

CDC: Какой Ваш любимый объект?

 

Ирина: Сложно сказать. В этом смысле я соглашусь с Каримом Рашидом. У него есть 10 принципов, один из которых говорит о том, что, начиная новый проект, забудьте всё, что вы делали до этого. Я каждый раз заново влюбляюсь в новый объект. Моя главная задача – никогда не повториться. Для меня это совершенно новая история, в которой нет места отработанным приемам, какими бы эффектными они не были.

 

Я не вижу себя со стороны, а мои коллеги сформулировали и определили мой стиль как пассеизм. Сама я анализировать этого не могу, но несомненно есть нечто, что объединяет все мои проекты. В любом случае каждый раз для меня это абсолютно новая глава, новая книга, которую я должна написать.

 

Знаковое место «Grand Cafe»» с ним связано очень много эмоций. В частности, когда я пробивала идею с фотографиями коммунальной квартиры, меня никто не понимал. Даже мэтр архитектуры Лев Иванович Агибалов тогда, на конкурсе, мне сказал: “Ирина, великолепная работа, но зачем Вы испортили классический интерьер фотографиями коммуналки?”. А для меня это было принципиально. Мы буквально ползали по руинам коммуналок, нас гоняла милиция, мы договаривались с бабушками, бывшими балеринами оперного театра, чтобы сделать хотя бы один кадр в их квартирах… На Борисовском стекольном заводе мы переделывали итальянские люстры, я хотела сделать граненые стаканы, но чугунную форму, оказалось надо отливать где-то в Новосибирске и очень дорого, сделали просто стаканы. Наверное, (пропущена запятая) это место любимое.

 

Но когда думаю о том, как я делала «News Cafe» на коленке, находясь в условиях жесткого стресса, и получилось кафе в стиле «Soho NY», то именно это место выходит на первый план.

 

CDC:  Как складывается профессиональная карьера в Эстонии, уже есть реализованные проекты?

 

Ирина: В октябре я буду делать съемки своего первого декораторского проекта в Эстонии, сделанного в 20-м году. Это была очень волнительная работа - первый объект и сразу такой уровень! Это загородный дом для потрясающей семьи. Это, прям, мои-мои люди, с ними было совершенно чудесно работать, и мы продолжаем дружить.

 

При этом был огромный страх по поводу того, где и что я смогу здесь найти. И моя клиентка стала моим гидом и проводником по салонам и поставщикам.

 

Я была знакома с работами таких выдающихся деятелей Скандинавского дизайна как Арне Якобсен, Инго Маурер, Арне Куинз. Но раньше не применяла и не знала глубоко этот материал. Поэтому мне все это было страшно интересно, это стало мощным погружением в другую среду, в другой менталитет, другой дизайн, другие запросы. Люди здесь настроены на функционал, на простоту, у них нет запроса на люкс, есть запрос на максимальную функциональность и удобство. Много воздуха, много окон, природы, которая как бы вошла в интерьер.

 

Музей современного дизайна в Хельсинки и музея Архитектуры в Таллинне дает целостное представление о принципах и эстетике скандинавского дизайна.

 

Я много работаю для белорусов, именно они мои основные заказчики, не только здесь в Таллине, но по всей Европе. Круто, что так можно. Это шанс прожить вторую жизнь в профессии.

 

CDC: Какова специфика запросов в Вашем новом мире?

 

Ирина: Пожалуй, в целом здесь более требовательный заказчик. Его интересуют новинки и тренды самых главных мировых салонов, при этом они больше доверяются дизайнеру со своим видением. И моя задача, как профессионала, не поменялась - предложить индивидуальный и современный подход к интерьеру. Очень приятно, что люди здесь абсолютно открыты и доброжелательны.

 

Что касается самого бизнес-процесса, здесь не принято торговаться с архитектором-дизайнером, либо принимаются безоговорочно условия сотрудничества, либо формулировка: «Мне очень нравятся Ваши работы, но мы пока не можем Вас себе позволить».

 

Это говорит о том, о чем я всегда мечтала в Беларуси, об уважении человека к человеку, к его навыкам и компетенции. Дома мы не оспариваем цену на лекарства, или цену на услугу врача, которая бывает очень дорогой, знаем, сколько часов этот человек потратил, чтобы стать врачом. И я знаю сколько я потратила. 15 лет, чтобы стать дизайнером интерьера, 15 лет бесконечной учебы.  Это нормально, когда люди испытывают друг к другу в этом смысле уважение.

 

CDC: Как Вы определяете хороший интерьер?

 

Ирина: Вопрос, конечно, интересный, потому что есть субъективный момент. Разным людям нравится разная эстетика. Кому-то комфортно жить в хижине на берегу океана, главная красота для него –  океан, природа, закаты и рассветы. Поэтому восприятие хорошего интерьера очень индивидуально, при этом есть вещи, которые нравятся многим.

 

Интерьер начинается с грамотной организации пространства. Для меня это много воздуха, где все на своих местах, это пространство, в котором продуманы все зоны - кухня, гостиная, хранение, рабочая зона, спальни и ванные комнаты. Это не обязательно какая-то очень красивая в смысле декора или цвета картинка, это скорее о том, что тебе здесь, в этом месте, хорошо, тебе легко дышится, легко думается, тебе классно молчится, и тут ты можешь собрать кучу друзей и вам всем будет великолепно.

 

Я люблю цвет, потому что цвет для меня – это эмоция. Но не все к этому готовы.

 

Я не очень понимаю скандинавский интерьер в стереотипном о нем представлении, как об интерьере бесцветном, простом, белом, чаще всего. И, казалось бы, это так просто и лаконично, но у меня это не вызывает эмоций.

 

CDC: Что самое главное в Вашей профессии?

 

Ирина: Вкус. Когда заказчики на входе в проект спрашивают меня о вкусе, я, в свойственной мне авторитарной манере, говорю: “Вкус либо есть, либо его нет”. Вариант “о вкусах не спорят” - не про меня. И, действительно, можно увидеть совершенно скромный интерьер, где будет бездна вкуса. Можно увидеть интерьер, в который вложено несколько миллионов, перегруженный архитектурно и декоративно. Вкус и стиль. Это главное.  Процитирую Коко - «Мода проходит - стиль остается».

 

Я полагаю, что вкус - это прежде всего опыт нескольких поколений, его возможно развить с помощью образования, живописи, музыки. Но скорее, это некий генетический код.

 

 

И почему так немного людей уходят в творческие профессии? Потому что это призвание, некое предназначение. Я думаю, мне просто повезло расти в этой атмосфере, это была данность.

 

При этом я убеждена, человек не становится менее счастливым, с какими-то другими эстетическими представлениями, это совершенно никак не связано.

 

CDC: А что для Вас главное в интерьере?

 

Ирина: Идея, лежащая в основе проекта, звучание общего колорита, внимание к деталям, графика необычных предметов. Гармония объемов и форм, четко выраженный стиль.  Присутствие искусства в любом виде: фотографии, плакаты, живопись, акварель, керамика, скульптура. Это неотъемлемая составляющая, без которой интерьер для меня мёртв, как будто не хватает какой-то важной детали организма, без которой он не работает. Это эмоции, это настроение, это атмосфера. Именно искусство завершает и оттачивает воздух конкретного пространства.

 

CDC: Как правильно подходить к выбору дизайнера?

 

Ирина: Здесь работает очень простой земной закон – нравятся / не нравятся проекты этого автора, и, конечно, бюджет. Или на что заказчик может претендовать.

 

Он может претендовать на специалиста, который сделает ему правильную планировку. Или он может претендовать на специалиста, который создаст с ним в паре и для него законченное пространство, в котором никогда ничего не будет стареть, это важно, или стареть будет красиво. Которое будет очень удобным и отвечать его запросам. При этом важна психологическая совместимость этих людей.

 

Следующий пункт - взаимное уважение. Если ты долго выбираешь дизайнера, прежде всего смотришь работы разных специалистов. Потом знакомишься. Ты должен все время на себя примерять: сможешь ли ты с этим человеком прожить, на всякий случай, весь период работы над проектом.

 

То есть проект будет длиться минимум год, а скорее два, как показывает практика. А то и три. Вот ты с этим человеком сможешь пережить конфликтные ситуации, споры, разногласия? Сможешь ты с ним кайфануть? Сможешь с этим человеком обсуждать все свои требования и мечты? Похожая ли у вас философия и взгляд на жизнь? Нравится ли тебе его чувство юмора? Все это важно.

 

Но никакая совместимость не поможет, если тебе не нравятся работы этого дизайнера или он тебе не по карману. Ничего личного, просто опыт.

 

← вернуться назад